Мой фанфик

[hagane-no-renkinjutsushi]

Набралась храбрости и решила выложить в сообщество свой первый и единственный фанфик по "Алхимику".
Название: Похищенный алхимик
Автор: Я
Фэндом: манга и аниме "Цельнометаллический алхимик"
Бета: нет
Жанры: Триллер, детектив, angst
Персонажи: Эдвард Элрик, Альфонс Элрик, Рой Мустанг, Маэс Хьюз, Лиза Хоукай и пр. и пр., а также жители выдуманного мной города.
Рейтинг: RG-13
Предупреждение: этот фанфик не имеет никакого отношения к книге "The abducted alchemist" за авторством Аракавы сотоварищи. Идея возникла сразу же после просмотра ЦМА, я с ней долго носилась, выбирала подходящее название и лишь потом узнала, что невольно стала плагиатором:-))). О чём в той книге - не знаю, я же в своём фанфике постаралась передать дух манги, как я это чувствую.
Кроме того, это не продолжение "Шамбалы", это не про любовь (т.к. сама не люблю романтические книги), и юмора здесь тоже немного. История получилась достаточно длинная, мрачная и фатальная для кое-кого из персонажей. Будет и кровь, и членовредительства и т.д.
Дисклеймер: на основе манги Хирому Аракавы и аниме " Цельнометаллический алхимик"
Содержание: История про похищенного алхимика
Статус: закончен

Похищенный алхимик

Я иду по коридору. Он тёмный, сырой и бесконечно длинный. И это хорошо, пусть он до не кончится никогда… Ведь каждый пройденный шаг приближает меня к смерти.
Это непостижимо для разума: я знаю, что движусь навстречу гибели, но остановиться не могу. Господи, как страшно…
Перед глазами вдруг всплывает эта сцена: в моих руках бьётся ОН, маленький, хитрый и дико наглый, а сейчас до смешного беспомощный, пытается оторвать своей единственной рукой мои руки от его шеи. Непроизвольно сжимаю кулаки; как же грело меня это воспоминание долгих четыре месяца!
…Наверное, Цельнометаллическому мальчишке тоже было страшно умирать...
Говорят, перед смертью человек вспоминает всю прошедшую жизнь. У меня же в голове во всех деталях прокручивается день, когда я увидел его в первый раз.

Я на улице, хочу зайти к молочнице Азалии, договориться насчёт молока. День солнечный и очень жаркий, на лице выступает пот. Около дома Лютера поворачиваю за угол и почти наталкиваюсь на них.
Они стоят у калитки и разговаривают с младшим Лютером: высоченный парень в старинных доспехах (про себя я сразу окрестил его «Рыцарем») и светловолосый мальчишка лет двенадцати. Туристы? У нас?
Они выглядят так экзотично для наших мест, что я поневоле останавливаюсь и начинаю разглядывать их (так и стою посреди улицы с вытаращенными глазами, дурак-дураком, ей-богу).
У мальчишки длинные волосы, они заплетены в косичку (у нас так только девчонки ходят). Одет по-городскому, на его ногах чёрные кожаные ботинки на высокой платформе, чёрные штаны, сверху надет красный плащ. Это в такую-то жару! Мало того, на его руках белые перчатки! Уже не говорю про чудика в латах, тот, наверное, вообще зажарился, как курица в фольге.
Они так увлечены разговором с Томом Лютером, что не сразу замечают меня. Паренёк держит перед его носом какую-то фотографию и настойчиво спрашивает:
- Вы уверены, что это его вы видели на станции? А какого числа это было?
- Так я ж вам рассказывал, а вы меня перебили! – в голосе Лютера –младшего слышится обида. – Я тогда Марте сказал: «Марта, уж если ты ни с кем не встречаешься, то почему бы тебе со мной не погулять?» А она мне…
- Так когда, вы говорите, это было? - перебивает его гигант в доспехах, и я вздрагиваю - из-под железной оболочки слышится детский голосок.
- … А она мне отвечает: «Эх, Том, вот исполнится тебе шестнадцать лет, тогда и подходи ко мне». Я ещё тогда подсчитал, что осталось как раз два месяца ждать. То есть это было… пятого апреля! – торжествующе заканчивает Том.
- Время вы не помните? – не отстает мальчишка.
Том чешет в затылке.
- Да вечер уже, наверное… да, когда мы с вокзала выходили, уже темнело, и я Марту домой хотел проводить, но она…
- Спасибо вам большое, - обрывает его мальчишка и поднимает голову к спутнику:
-Ну что, Ал, куда теперь?
-Не за что, - обиженно бормочет Лютер, которому не дали излить душу, и только сейчас замечает меня.
-Здравствуй, Темор!
Незнакомцы тоже поворачиваются в мою сторону. Светловолосый мальчишка решительно идёт ко мне, по пути доставая свою фотографию.
- Мистер вы не могли бы нам помочь? – ну да, как же.
- Вот этот человек, на фотографии, вы не видели его, случайно, где-то в начале апреля?
Не глядя на фотографию, мотаю головой. Что за нужда помогать этим странным детишкам?
- Пожалуйста, посмотрите повнимательнее, - настойчиво говорит мальчишка, глядя на меня глазами жёлтыми, как у соседской кошки. Хм, а ему больше двенадцати. По лицу, по манере держаться ему лет пятнадцать – шестнадцать, просто он очень маленького роста. И такой надоедливый.
-Не знаю, - демонстративно поворачиваюсь спиной и иду прочь.
- Вы даже не посмотрели на фотографию! – кричит мне вслед коротышка, но «Рыцарь» успокаивает его:
- Тише, братец, наверное, он просто очень занят.
- Чёрта с два! Этот волосатый мужик - просто хам!
- Братец, успокойся! Мы и так уже знаем, что доктор был здесь. И сними, наконец, плащ, ты весь уже мокрый как мышь!
- Отстань, сниму сейчас. Наверняка этот грубиян тоже знает что-нибудь, но говорить не хочет!
Нет, это уже слишком: я не собираюсь терпеть подобные вещи от малолетки. Поворачиваюсь, чтобы ответить ему как следует… и застываю на месте.
Недомерок уже снял свой плащик и держит его под мышкой. И на солнце блестит, притягивая взгляд, серебряная цепочка, что идёт от его пояса к карману. Не может быть. Не может быть. Он – государственный алхимик? Это же… Я так долго ждал, и наконец-то…
Воинственное выражение на лице мальчишки сменяется удивлением. У младшего Лютера отвисает челюсть.
- Темор, ты чего? Что с тобой?
А я стою и ничего не могу с собой поделать. Мои губы дрожат, а руки трясутся так, что мне приходится засунуть их в карманы. Шатаясь, я иду к мальчишке.
- По…покажи мне фотографию еще раз, - шепчу я. Желтоглазый мальчишка, настороженно глядя на меня, снова протягивает фотографию. Лицо на ней расплывается, я не вижу ничего, но говорю:
- Не может быть!
- Что, что не может быть? – нервно спрашивает «Рыцарь».
Закрываю лицо руками (делаю вид, что очень взволнован), потом мотаю головой, говорю:
- Ничего, - поворачиваюсь и иду прочь от них. – Минуточку! - кричит коротышка, - Если что-то знаете, скажите нам, пожалуйста! Для нас это очень важно!
- Я ничего не знаю, - бормочу себе под нос, и это правда. Как правда и то, что скоро сбудется самая заветная моя мечта, и мальчишка с косичкой поможет мне в этом.
- Чёрт знает что! – громко возмущается недомерок у меня за спиной. – Эй, дяденька, ты издеваешься над нами, что ли? А ну, иди сюда! Пусти меня, Ал!..
- Братец, не психуй! Успокойся, послушай меня…
Иду к Азалии и тихонько смеюсь про себя. Приманка в капкане… или нет? Проклятье, у меня впервые за пятнадцать лет появился шанс! У меня есть время до завтрашнего утра: в девять сорок пять отходит первый поезд. Я знаю расписание, подрабатывал на вокзале почти год. Главное – не вспугнуть его, не сглупить, потому что это, наверное, единственная возможность для меня осуществить свою мечту…
Иду домой, у меня появилось много дел: проверить электропроводку в подвале, посмотреть, не заржавела ли цепь, и заодно уменьшить диаметр стального кольца. Управившись под вечер, иду к гостинице «Флоренция» проведать, как там мои братья. Почему они именно там? Потому что это единственная гостиница в нашем городишке, и то непонятно, зачем Флоренция Азалис, владелица, держит её. Постояльцев там бывает очень мало, и бывают они очень редко. Я знаю, я подрабатывал у неё больше восьми месяцев.
Прохожу мимо гостиницы и как бы ненароком сворачиваю за угол. Перелезаю через забор и оказываюсь на заднем дворе. Тихонько, незаметно подкрадываюсь к гостинице, заглядываю в окна номера, благо, они открыты. Их ещё нет, подожду здесь. Как удачно, что единственный приличный номер, куда Фло селит своих постояльцев, находится на первом этаже!
- Ал, отвяжись от меня! Что ты, как нянька! – я почти подскакиваю, услышав этот наглый голос. Пришли!
- Брат, нельзя есть немытое яблоко! Положи на место! Сейчас выйдем и позавтракаем!
- Брат, я так устал, и ты ещё со своими нотациями. Ух… Хотя удачная вышла поездка, правда? Его столько народу заметило. И эта женщина, Флоренция, тоже его запомнила. Мы, наверное, по часам можем расписать, во сколько он приехал, чем занимался и когда уехал. Завтра же поедем за ним, и, может, на это раз прихватим его !
- Ага… Можно сходить на вокзал, узнать, какой поезд отходил десятого марта в три часа дня. заодно и билеты купить…
Продолжительная тишина. Я осмеливаюсь осторожно заглянуть в окошко. Братья сидят на кроватях друг напротив друга. Светловолосый мальчишка задумчиво вертит в руках красное яблоко. Потом поднимает глаза на «Рыцаря» и окликает его:
- Ал… Ты думаешь о том же, о чём и я? О том странном типе?
- Да. Но у нас есть уже вся информация о докторе, какой нам смысл…
- Помнишь, как его перекосило тогда? Как будто его по голове кто огрел. Жалко, не я…
- Может, он просто городской сумасшедший? – робко предполагает Ал, а я скриплю зубами от злости. Кто это сумасшедший? На себя посмотри, жестянка несчастная! – Он какой-то неопрятный, заросший весь…
- Не знаю, Ал, не знаю, - мальчишка отчаянно чешет лоб. – А может, он просто издевался над нами. Хотя нет, он не притворялся… Мне почему-то кажется, что этот громадный мужик может нам рассказать нечто… нечто очень важное. У меня такое странное чувство, что мы не зря с ним встретились, и эта встреча повлияет на наши поиски… Чёрт, моя «антенна»! – он встаёт с кровати и подходит к зеркалу. Приподнимает прядку волос и разглядывает её с обиженным видом. – Ну вот, это всё из-за жары.
И тут я вижу такое, что на время забываю об осторожности и чуть не влезаю к ним в окно. Парень хлопает в ладоши, поднимает их по обе стороны от пряди. Голубоватое сияние – и непослушная прядка становится строго вертикально. Как, без алхимического круга? Я слышал про такое, но считал это бреднями. Ох, это же осложняет всё дело. Ну нет, я так просто не сдамся!
Мальчишка поворачивает голову к брату и говорит решительно:
- Вот что, Ал: ты иди на вокзал, а я проведаю этого странного дядьку.
- Братик… - «Рыцарь» мнёт покрывало в руках. – Братик, давай сходим вместе. Сначала к этому человеку, а потом на вокзал. Город всё-таки незнакомый, мало ли что.
- С чего это вдруг ты так нервничаешь, Ал? Нам лучше сделать так, как я сказал. Мы сегодня много ходили, устали…э… я устал. Мотаться сначала туда, потом сюда… Кроме того, у них, по-моему, вокзальная касса рано закрывается. А мы, дураки, не посмотрели, во сколько у них завтра первый поезд. Нам надо бы поторопиться.
- Знаешь, Эд, у меня тоже предчувствие. Нехорошее предчувствие. Он очень странно смотрел на тебя… Я не хочу отпускать тебя одного, братик! – в его голосе такое отчаянье, что мне хочется изо всех сил дать ему по голове. Чёрт, теперь всё усложнится.
Мальчишка растерянно глядит на него, но потом расплывается в самоуверенной улыбке:
- Ал, ты чего? Не забывай, я же Цельнометаллический алхимик! Что мне сможет сделать какой-то грязный волосатый дядька, пусть и очень большой? Единственное – я могу потерять сознание от дядькиной вони. Он, знаешь ли, такое амбре источает. Я иногда завидую тебе, что ты запахи не чувствуешь.
- Дурак, - бурчит «Рыцарь», - нашёл, чему завидовать.
- Ох… Прости, Ал. Неудачно пошутил. Ладно, давай договоримся так: ты идёшь на вокзал, а я к смердящему дядьке. Подожди, я договорю! Ты знаешь, куда я иду, и, если меня не будет долго, ты приходишь за мной. Лады?
- Лады, - шепчу я и змеёй ускользаю из-под окна. Всё идёт лучше, чем я ожидал. Теперь не придётся заманивать его к себе.
Иду домой, скрестив пальцы. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, ведь мне так долго не везло!
Бог слышит мои молитвы. Через час, когда я уже изгрыз себе все ногти, в мою дверь стучатся. Стучатся громко и нетерпеливо. Ну здравствуй, мой желтоглазый друг!
- Мистер Темор, вы дома? Меня зовут Эдвард Элрик, я государственный алхимик. Вы со мной встречались сегодня днём. Я хотел бы поговорить.
Отвечаю ему из-за двери взволнованным тоном (а я действительно волнуюсь):
- Что тебе нужно? Я ничего про него не знаю!
- Мистер Темор, я – ваш друг, и ни вам, ни ему не сделаю ничего плохого. Кроме того…хм…Может, вы нуждаетесь в деньгах? Я могу неплохо заплатить вам за информацию.
Приоткрываю дверь и гляжу на него сверху вниз; мальчишка едва достаёт мне до груди. Он радостно улыбается.
- Поверьте мне, - говорит он проникновенным тоном, - я здесь не от лица армии, я ищу (тут он произносит имя, которое я тут же забываю) по личным мотивам. И если вы действительно что-то знаете, скажите мне, пожалуйста!
- Он знал, что его будут искать, - шепчу я таинственным голосом. У мальчишки расширяются глаза.
- Так вы действительно что-то знаете про него? – почти кричит он.
- Тише, - я подношу палец к губам, - Он кое-что оставил мне! Я хотел бы вам это показать, если хотите, конечно.
Алхимик мгновение колеблется, потом кивает с решительным видом.
Левой рукой я открываю дверь, правую в это время держу за спиной. Гляжу вокруг: есть ли кто из свидетелей. Мой дом стоит на отшибе, но мало ли что.
- Проходите, но только скорее.
Он осторожно заглядывает внутрь дома (там темно, я не стал включать свет), делает шаг. Руку я не убираю, и ему приходится пройти под ней. И только он заходит в дом, как я делаю вот что: левой рукой захлопываю дверь, а правой в это время прижимаю к его лицу тряпку с хлороформом. Мальчишка хочет вырваться, вцепляется в мою руку пальцами. Предплечье пронзает острая боль. Что это, откуда такая сила? Но вот он, опомнившись, разжимает хватку, соединяет ладони вместе… и его руки бессильно виснут вдоль тела. Готов. Для верности держу его ещё некоторое время, потом отпускаю. Коротышка падает на пол у моих ног.

Шаг, ещё шаг. Я не одинок по дороге к смерти, за мной идут другие обречённые. Я слышу их тяжёлое дыхание, кто-то почти рыдает, кто-то еле слышно молится. Легче ли мне оттого, что я покину этот мир не один? Ничуть не легче. Для меня сейчас не существует ничего, кроме своего «Я», такого хрупкого и непрочного.
Коридор… заканчивается? Нет, это ещё один поворот. Ещё несколько лишних минут жизни. Что же случилось дальше в тот день?

Сижу за столом и мрачно разглядываю свою правую руку, на которой красуются пять, по числу пальцев Цельнометаллического мальчишки, небольших кровоподтёков. Рука припухла, нужно приложить что-то холодное. Вот ведь гадёныш!
В мою дверь снова стучат. Ну да, ведь прошло уже почти три часа с тех пор, как недомерок пришёл ко мне. Готов побиться об заклад, что это «Рыцарь». Даю ему минут десять поколотить, потом спрашиваю сонным голосом из-за двери:
- Ну что ещё? Кого принесло сюда в полпервого ночи?
- Мистер Темор, это вы?- раздаётся робкий голосок Ала из-за двери.
- Да что же это такое! – возмущаюсь я. – Откуда вы узнали, где я живу?
- Мне сказала ваше имя и адрес хозяйка гостиницы, где мы с братом остановились, Флоренция. Послушайте, мой брат, Эдвард Элрик, должен быть у вас…
- Я здесь один! – кричу я злобно. Смешно, но я говорю правду: Эдварда Элрика нет сейчас в моём доме.
- Но как же… Он должен был прийти к вам! Такой светловолосый, с косичкой и в красном плаще. Глаза золотистые и… хм, он не очень высокого роста. Мы встречались с вами днём, вы должны помнить меня и его.
- Вы мне надоели! – делаю вид, что я устал и разозлился. – Что вам всем надо!? Да, был такой пацан, приходил ко мне часа три назад, потом ушёл.
- А… вы не знаете, куда он мог пойти?
- Понятия не имею. Наверное, туда, куда я его послал. Так что скоро его не жди. Да и ты сейчас отправишься за ним, если будешь надоедать мне своими вопросами. Я хочу спать, в конце концов!
- Мистер Темор, пожалуйста… - голосок «Рыцаря» звучит так жалобно, что я не выдерживаю и чуть-чуть приоткрываю дверь, не снимая цепочки. Щели его шлема приходятся прямо на уровне моих глаз.
- Пожалуйста, - повторяет он, - пожалуйста, расскажите мне дословно, о чём вы говорили с ним?
- Эх, что с тобой делать. Парень пришёл ко мне, поздоровался, стал расспрашивать о каком-то человеке, которого я и в глаза не видел. Долго распинался о том, что ни со мной, ни с ним ничего плохого не будет. Предлагал мне деньги. Я говорил ему, что ничего не знаю, но он не отставал. В конце концов мне это надоело, и я его послал. Всё! – и я захлопываю дверь.
- Но послушайте, ведь днём вы сами… - ошарашено начинает Ал, но я перебиваю его:
- Я всё тебе рассказал, а теперь иду спать! Можешь орать под дверью, сколько влезет.
Нарочно громко отхожу от двери. Потом на цыпочках возвращаюсь и осторожно гляжу в окно. Он стоит, понурив голову, около двух минут, затем разворачивается и медленно бредёт прочь. Закрывает за собой калитку и растворяется в ночи. Вот и славно.
Ложусь спать, хотя меня колотит от волнения. Мой план, мой ПЛАН! Я сам до конца не верил, хоть и угробил на него почти пять лет своей жизни, и вдруг всё получилось само собой за какие-то полдня! Всё совсем так, как я задумал, и даже ещё лучше!
Утром просыпаюсь, встаю с кровати, одеваюсь, стягиваю волосы в хвост и долго гляжу на себя в зеркало. Спрашиваю у отражения: неужели это был не сон, неужели правда?
Прохожу в столовую, приподнимаю аляпистый цветастый коврик, лежащий посреди комнаты на полу. Под ним - дверь в полу, она ведёт в погреб. Спускаюсь вниз по стремянке. Стены моего подвала заставлены стеллажами, на полках которых расположились банки с соленьями. Все они на вид одинаковы, и лишь я знаю, что если подойти во-о-он к той полке, взяться рукой за неприметную банку с маринованными огурцами и сдвинуть её в сторону, то вместе с ней вся стена уйдёт в потайную нишу, открыв новый проход.
Оттуда, если открыть предварительно ключом дверь, можно попасть в недлинный коридор, заканчивающийся новой дверью. Её следует открыть уже другим ключом. Всего таких дверей три, каждая на расстоянии примерно три метра друг от друга, и каждую следует открывать своим ключом. За последней – что-то вроде прихожей, она облицована серой глазированной плиткой от пола до потолка. Слева в стене – железная дверь с небольшим окошечком на уровне глаз. У двери на стене – выключатель.
Я щёлкаю выключателем, засовываю ключ в замок и поворачиваю его. Открываю дверь, захожу внутрь. Оказываюсь внутри комнаты примерно четыре на пять метров. Она тоже облицована блестящей гладкой плиткой, эта же плитка на полу. Под потолком – одинокая лампочка без абажура. У противоположной стены - что-то вроде высокой ступеньки, лавка, также покрытая плиткой. На ней - старый матрац, сверху прикрытый коровьей шкурой. Справа рядом с лежаком в стену вмонтировано стальное кольцо, от него тянется недлинная цепь. Она кончается стальным обручем, и обруч этот запаян на поясе Цельнометаллического алхимика.
Мальчишка привстаёт на лежаке и, щурясь от света, глядит на меня. Я молча смотрю на него.
- Кто ты такой? Зачем ты со мной это сделал? – спрашивает меня коротышка. – Это из-за него, да? Ты не поверил мне… Из-за него, он велел?
Отрицательно мотаю головой. Мальчишка садится на лавку чешет затылок единственной рукой.
- Неужели это из-за философского камня? Откуда ты узнал…
- У тебя есть философский камень? – вырывается у меня.
- Нет, откуда? Сам его ищу… Подожди, я понял! Ты похитил меня ради выкупа! В таком случае должен тебя разочаровать – у меня нет родителей, чтобы смогли заплатить, а брат мой небогат. Моё начальство тоже вряд ли заплатит за меня, по крайней мере, я не слышал о подобных прецедентах. Фюрер у нас – суровый правитель, он не станет выручать того, кто так глупо дал себя поймать.
- Это не из-за выкупа, - говорю я.
Парень выжидательно смотрит на меня прозрачными жёлтыми глазами, а я… Я наконец произношу фразу, которую говорил в своих мечтах тысячи раз. В последнее время я и вовсе уже разуверился, что скажу её кому-нибудь.
Срывающимся голосом я произношу:
- Научи меня алхимии.
- Чего? Алхимии? Ты часом не того, дядя? Иди в школу, там её, по-моему, преподают с девятого по десятый класс. Или книжки купи и жуй гранит науки самостоятельно, - коротышка начинает раздражаться. – И вообще, это что за манера просить о чём-то: усыпил вонючей тряпкой, посадил в жутко холодное место, ещё и на цепь, словно дворовую собаку, и потом: «Научи меня алхимии». Пошёл ты, знаешь, куда? Я, прежде чем до меня снизошёл мой учитель, такое вытерпел, столько перенёс! А, сейчас, видимо, новая мода появилась – хватаешь алхимика, суёшь его в какой-то карцер, ждёшь, пока он не очумеет от холода, темноты и неизвестности, а потом вежливо просишь: «Научи меня алхимии!» А где «пожалуйста», мать твою?
Внезапно он перестаёт кричать и неожиданно спокойным, даже участливым тоном спрашивает:
- Слушай, а ведь ты не просто так хочешь научиться алхимии. У тебя, наверное, какая-то беда, раз ты решился на преступление. Может, кому из твоих близких нужна помощь? Поверь, я с удовольствием помогу тебе, несмотря на то, что ты сделал. Что у тебя случилось, зачем тебе нужна алхимия?
Немного помявшись, я говорю:
- Я хочу научиться делать золото из других веществ.
Мальчишка хватается рукой за голову и сидит так несколько минут. Я терпеливо жду.
- Совсем больной, - бормочет он. – Ох, что за беда… Мужик, а ты знаешь, что это запрещено законом? Ты в курсе, что не ты один такой умный был, кто хотел так обогатиться, только вот ни у кого не получилось. И ты в курсе, что ты полоумный вонючий урод? Поверь, чем городить такой огород, тебе легче было бы ограбить кого-нибудь… э, только не принимай мои слова как руководство к действию. – Малолетка замолкает, потом начинает кричать с прежней силой. - Какого хрена ты меня сюда притащил, ублюдок, и теперь требуешь от меня такие вещи! – он машинально лезет в карман, потом отдёргивает руку. – Ещё и обыскал меня, извращенец, пока я был в отрубе! А протез зачем отпилил, козлина? Он из сустава просто вынимается. Блин, Уинри меня линчует за эту несчастную автоброню. Ты хоть знаешь, как будет больно, когда мне новый протез ставить будут?
Не могу удержаться при виде такой наивности и непроизвольно улыбаюсь. Недомерок глядит на меня исподлобья, потом неожиданно ухмыляется в ответ.
- Я не буду учить тебя алхимии, - спокойно говорит он.
-Как? Мальчик, ты, по-моему, не понимаешь, в каком ты сейчас по…
Он перебивает меня:
- Это ты не понимаешь. Я НЕ БУДУ УЧИТЬ ТЕБЯ АЛХИМИИ, так и передай своему тупому мозгу.
В шоке гляжу на него; мальчишка демонстративно начинает разглядывать свой ботинок, ещё и машет мне своей не по возрасту мускулистой рукой:
- Всё, свободен.
- Мы ещё посмотрим, - злобно отвечаю я, выхожу, запираю дверь и щёлкаю рубильником. Чёрт, всё должно было происходить совсем не так. Наглая мелюзга должна была как минимум испугаться. Он должен был умолять меня, чтобы я ничего ему не сделал, соглашаться на что угодно… Хотя он же государственный алхимик, его так просто не заставишь. Ничего, я не для того столько ждал, чтобы споткнуться почти в конце пути. Он у меня в руках, и я заставлю его помогать мне!
Ну надо же, протез вынимается из сустава… А я так намучался с этой стальной рукой. Теперь понятно, почему он всё время ходил в одежде с длинным рукавом и перчатках. …И всё же очень удачно, что у него автопротез. В противном случае пришлось бы связать ему руки… и это несколько усложнило бы ситуацию… Интересно, все государственные алхимики умеют трансмутировать без круга преобразования?...
Закрываю последнюю дверь и в задумчивости гляжу на ряды банок. Что же делать… А, кажется, я придумал выход. Даже не придётся бить его.
Вечером захожу к нему: недомерок сидит и мрачно глядит себе под ноги. Ставлю стакан воды на край его постели. Поворачиваюсь, чтобы уйти, и говорю через плечо:
- Пей, еды не будет, – и уже дохожу до двери, как вдруг чувствую стремительное движение у себя за спиной. Резко поворачиваюсь … и чудом перехватываю стакан в миллиметре от своего лица.
- Жаль, что не будет, а то я бы в тебя ещё тарелкой запустил,- хладнокровно парирует мальчишка. – Может, тогда понял бы, что я не буду помогать тебе в твоих грязных делишках, и выпустил меня.
Мокрый и злой, выхожу из комнаты. Однако эта его выходка наводит меня на одну мысль: нельзя оставлять ему ничего из посуды, потому что он может использовать её против меня в качестве оружия. Человека можно убить или ранить огромным количеством повседневных вещей, почти любым предметом.
Когда я на второй день приношу ему воду, он уже не бросается в меня стаканом, а пьёт. Отпив половину, кидает на меня злой взгляд:
- Чего пялишься? Никогда не видел, как человек воду пьёт?
- Я… э… - почему-то я всё время теряюсь от его наглости. – Когда допьёшь, я заберу стакан.
Недомерок допивает и бросает мне стакан в руки:
- Получай, перестраховщик.
День третий. Мальчишка сидит, обхватив себя рукой и словно не замечает моего прихода. Лишь когда я подношу кружку почти к самому его носу, он поднимает на меня глаза и берёт её. Выпив, отдаёт мне и снова углубляется в свои мысли. Мы не обмениваемся ни словом.
В полдень обнаруживаю, что у меня закончился хлеб, и нужно сходить в магазин. Заодно узнаю, как продвигаются поиски Цельнометаллической козявки.
Лаура, продавщица и хозяйка магазина в одном лице, встречает меня, как всегда, приветливо:
- Здравствуй, Темор! Почему ты так редко заходишь? Как дела?
- Ничего дела, нормально, - отвечаю ей и показываю на булку, - Вот эту, пожалуйста.
- Ах, Темор, для тебя – что угодно! Только ты не бери этот хлеб, возьми лучше вон ту булочку, она вкуснее. Как здоровье, ты, говорят, прихворнул.
- Уже лучше. Кашляю ещё немного, а так уже всё в порядке.
- Вот и хорошо. А у меня, знаешь, беда приключилась…
Слушаю её журчание, а сам думаю, как бы мне повернуть разговор в нужную сторону. Но она сама, как по заказу, всплескивает руками и шепчет таинственным голосом:
- Да это что! Ты слышал, у нас в городе государственного алхимика украли!
- Прямо таки украли? – с усмешкой поддразниваю я Лауру. Она пожимает плечами:
- Ну, я точно не знаю. Он с братом приезжал сюда три дня назад, искали они кого-то, и ко мне заходили. А потом вечером ушёл – и не вернулся в гостиницу. Его брат (странный такой, в латах), весь город обегал, его искал.
- Да, он и ко мне заходил. А почему в полицию не обратился?
- Как не обратился, он туда сразу же и побежал, в ту же ночь, как брат пропал. Только заявление принимают через двое суток с момента пропажи. Наш Дик так ему и сказал: «Жди два дня, потом посмотрим».
Еле сдерживаю улыбку. Дик Френсис, наш начальник полиции, самый ленивый полицейский в мире, его ничто не способно поднять с постели после одиннадцати вечера.
- И что потом его брат сделал?
- Я же говорю – весь день рыскал по городу, искал брата. А на следующее утро сел в поезд и уехал.
- Уехал? – удивлённо переспрашиваю я.
- Угу. С тех пор ничего не видно и не слышно. Жалко мальчика, правда? Куда подеваться мог? Хорошенький такой, умненький. Как таких маленьких родители без присмотра отпускают, я не знаю…Ты уже уходишь? Ещё бы остался, поболтали бы, чаю попили с булочкой.
- Спасибо, Лаура, но я сегодня очень занят, - и я, расплатившись, спешу домой. Чёртов «Рыцарь», что ты задумал? А-а-а, кажется, я понял. Этого еще не хватало. Надеюсь, моя догадка не подтвердится.
День четвёртый. Я открываю дверь и вижу, что коротышка лежит спиной ко мне на постели. Подхожу и касаюсь его плеча:
- Я принёс тебе попить.
Он привстаёт, поворачивается ко мне бледным лицом и говорит хрипло:
- Не смей меня трогать, - берёт стакан и жадно выпивает весь до дна. Отдаёт мне и снова ложится.
День пятый.
Недомерок, видно, со вчерашнего дня так и не вставал со своего лежака.
- Эй, парень. Ты не передумал? Я пришёл сказать тебе, что воды больше не будет!
Мальчишка никак не реагирует на мои слова, даже не шевелится. Мне становится страшно. Сколько дней человек может прожить без пищи? Может, он уже помер?
- Эй, алхимик, как тебя там, Эдвард? Слышишь меня?
Подхожу поближе и вижу, что он весь трясётся.
- Эй, ты чего?
- Отвали, - говорит он глухим голосом.
Всё понятно. Пища в человеческом организме нужна не только в качестве набора полезных веществ,но и для поддержания температуры тела. Поэтому летом, в жару, есть особо и не хочется. Когда человек долго не ест, да ещё и находится в прохладном помещении, ему холодно вдвойне. И старая коровья шкура тут не поможет, сколько ей не накрывайся.
- Я не буду больше давать тебе пить! Подумай, зачем тебе так мучаться? Я не прошу тебя самого сделать золото, я прошу НАУЧИТЬ МЕНЯ, – делаю длинную паузу, но он ничего не отвечает.
- Хорошо, я ухожу, но сегодня я не приду больше!
- Ну и чеши. Тут и без тебя тошно, - отвечает коротышка в своей обычной манере.
Выхожу, выключаю ему свет и долго стою перед дверью, совершенно обалдевший. Что же это такое, он с ума сошёл? Нет, здесь другое. Либо он не хочет проблем с законом… Да кто узнает, я не собираюсь выпускать его! Ясно, поэтому он и не хочет учить меня – знает, что только я смогу делать золото, ему конец. Но ему по любому конец, зачем так мучаться! А скорее всего, он голодает из вредности, уж он-то может. Проклятье, я совсем не понимаю этого мальчишку... Вдруг он действительно околеет, и что мне делать тогда?
Собираюсь уходить, но какой-то звук привлекает моё внимание. Подношу ухо к глазку в двери, чтобы лучше слышать. Недомерок… плачет?
Наглый и высокомерный сопляк плачет, лёжа на грязном матраце в холоде и кромешной тьме, прикованный цепью к своему ложу. Сквозь плач я могу разобрать слова:
- Ал… Ал, я не умру, обещаю тебе… Ведь никто, кроме меня, не сможет тебе вернуть его… И Уинри… Уинри… Я не хочу, чтобы ты страдала… Простите меня… - дальше одни сплошные рыдания.
Зажимаю рукой рот, чтобы не крикнуть от радости. Тихонько иду к двери, осторожно открываю её, потом закрываю за собой с другой стороны. Тут и даю волю чувствам. Он не собирается помирать, ну надо же! Я сломил его, я победил, я выиграл! Загляну к нему вечерком, мальчишка точно будет посговорчивее.
В совершенной эйфории поднимаюсь из подвала. Только успеваю поправить коврик, как в дверь стучат. Ну кто ещё?
- Иду-иду, - подхожу к входной двери и, в полной уверенности, что это кто-то из соседей, распахиваю дверь. Что это!?! Словно ночной кошмар…
На пороге стоят двое военных в синих мундирах. Один – лощёный брюнет с пронзительными чёрными глазами, второй – зеленоглазый шатен в очках. Кроме того, вдалеке, у калитки, маячит знакомая долговязая фигура. И Ала черти принесли.
- Доброе утро, господин Темор, - улыбаясь, говорит брюнет. – Я – полковник Мустанг из Центра.
- Я – подполковник Хьюз. Мы хотели бы поговорить с вами об исчезновении государственного алхимика Эдварда Элрика.
Непроизвольно пячусь назад. Я так и думал, что «Рыцарь» не стал ждать, пока наша полиция продерёт глаза, а отправился прямиком в Центр, просить помощи у военных. Более того, у полковника Мустанга на поясе блестит серебряная цепочка. Как забавно, я два года мечтал встретить хоть какого-нибудь алхимика, а тут за несколько дней сразу двое, да ещё и государственные!
- Разрешите нам пройти в дом, - с той же лучезарной улыбкой спрашивает брюнет, надвигаясь прямо на меня, так что я вынужден отступать внутрь гостиной.
- Какого чёрта… - лепечу я, в то время как они заходят и оглядывают всё.
- Не волнуйтесь, у нас к вам всего лишь несколько вопросов, - очкарик задумчиво рассматривает кучку грязных носков на полу. – Так уж получилось, что вы последним видели Эдварда Элрика перед его исчезновением. Что с вами, вам холодно?
- А?- только сейчас осознаю, что на мне моя старая тёплая куртка, что при августовской жаре выглядит очень странно. Всегда надеваю её, спускаясь вниз в подвал.– Я свинарник чистил… Забыл снять… - слава богу, её внешний вид подтверждает мои слова. Стягиваю несчастную куртку, бросаю на стол. Подполковник тут же обращает внимание на мою правую руку:
- Какой интересный синяк.
Слежу за его взглядом: на руке красуются синеватые пятна - следы от стальных пальцев мальчишки. Уже почти пять дней прошло, а они ещё не сошли.
- Об доски ударился, - говорю я первое, что приходит в голову. Господи, какие доски? Но он рассеянно кивает и продолжает разглядывать мое жилище.
- Мы можем присесть? – не дожидаясь ответа, Хьюз садится на стул у окна. Брюнет, помедлив, пристраивается на краешек дивана, время от времени кидая брезгливые взгляды на уродливое жирное пятно, занявшее почти всё сиденье. И начинается.
- Знаете ли вы, где находится в данный момент Эдвард Элрик?
- Когда именно вы видели его в последний раз?
- В каком он был тогда состоянии?
- О чём именно вы говорили? Опишите вашу встречу как можно более подробно.
- Во сколько он пришёл к вам?
- Во сколько ушёл?
- Не видели вы – ждал ли его кто у калитки вашего двора?
- Куда он мог пойти после беседы с вами?
- Он или вы не упоминали в разговоре еще чьё-либо имя, кроме имени доктора …
- А вы ничего не путаете, всё именно так и было?
- Знал ли кто-нибудь в этом городке Эдварда Элрика?
- Кто мог знать о том, что он направляется к вам?
Вопросы задаёт в основном Хьюз, полковник же откровенно скучает. Почти всё время он разглядывает свои тщательно подпиленные ногти. Только вот от него у меня почему-то мурашки по коже. Лет восемь-девять назад в городке только и говорили, что об Ишварской бойне. Противостояние официальных властей и маленького мятежного Ишвара закончилось страшным и кровавым образом: фюрер отправил в сердце бунта несколько лучших государственных алхимиков, и они за короткий срок уничтожили целую расу, всё население города подчистую. Наверняка и этот там был, и ручки его, такие чистенькие и ухоженные, по локоть в крови.
Мустанг нехотя переводит взгляд со своих ногтей на меня и говорит как бы между прочим:
- А почему вас охватило такое волнение при виде фотографии?
- Какой фотографии?
- Не помните? – фальшиво удивляется полковник. – Ну как же, братья Элрики встретились с вами примерно в три часа дня. Эдвард Элрик показал вам некую фотографию, при виде которой вы сначала выказали равнодушие, но потом сильно разволновались и почти бегом убежали от братьев, едва они попробовали вас расспросить. Это могут подтвердить Альфонс Элрик, брат пропавшего, а также Томас Лютер, житель вашего городка. По их словам, вы резко побледнели, и у вас затряслись руки. Вы повторно взглянули на фото, переменились в лице и поспешили прочь, хотя вас и просили остаться и объяснить вашу реакцию.
Теперь они оба, Мустанг и Хьюз, буравят меня своими взглядами. Ох уж мне этот Лютер! Попроси у меня теперь яблок или винограда осенью…
- Мне показалось, что на фотографии – мой старый друг. Мой хороший старый друг,- с достоинством объявляю я.
Очкарик и полковник переглядываются.
- Это точно был он? Кто ваш друг, как его зовут?
- А вот это уже не имеет значения, - важно говорю я и скрещиваю руки на груди. – Потому что это не мог быть мой друг.
- Почему вы так уверены? – быстро спрашивает Хьюз.
- Потому что фотография, судя по всему, была сделана недавно...
- И?..
- А мой друг давно умер, - отрезаю я и замолкаю, крайне довольный собой.
Ух, надо видеть лица этих военных. У Хьюза чуть не падают с носа очки, а красивое смуглое лицо Мустанга вытягивается.
- Сожалеем о гибели вашего друга, - сухо произносит подполковник и встаёт со стула. Следом за ним с явным облегчением встаёт Мустанг.
- Ну что же, извините за беспокойство. Сами понимаете – человек пропал без вести.
Они уходят, но уже в дверях Мустанг оборачивается и говорит мне:
- Да, мы пробудем в городе до завтрашнего утра. Если за это время вам что-нибудь станет известно об Эдварде Элрике или вы вспомните ещё какую-либо деталь, то мы вас очень просим: сообщите нам. Мы остановились в гостинице «Флоренция».
С этими словами он выходит и закрывает за собой дверь.
Подхожу к окну и гляжу им вслед. Полковник останавливается перед моим крыльцом и стягивает мундир.
- Господи, ну и жара, - доносится его голос.
- Не то слово, - соглашается Хьюз и следует его примеру – снимает с себя верхнюю одежду. – В Центре попрохладней будет. Одно слово – юг.
Мустанг капризно морщит тонкий нос и бурчит:
- Опять ничего конкретного. Жаль, я не послал вместо себя лейтенанта Хоукай.
Их голоса всё тише, они идут к калитке. При виде их Альфонс поднимает голову, весь его вид излучает надежду. Хьюз качает головой, он сникает. Мустанг делает рукой жест - пойдёмте, и они уходят. Вот только «Рыцарь» напоследок оборачивается и внимательно разглядывает мою изгородь. Что там такого интересного, ты, железный верзила?
После того, как они совсем скрываются из вида, позволяю себе упасть на диван. Фу-у-ух, здорово я напрягся, увидев военных. Хоть и понимаю, что у них нет на меня «ничего конкретного», но всё равно душа в пятки ушла. Я уже думал, придут с обыском. Впрочем, они и тут не нашли бы «ничего конкретного», после разговора с Лаурой я все вещи мальчишки – протез, плащ, серебряные часы – утопил в выгребной яме на заднем дворе. Ищите – не найдёте.
Так, что же делать с парнем? Загляну-ка я к нему вечерком, потолкую. А пока во дворе много дел.
Солнце садится, и я решаюсь спуститься вниз, в «карцер», как его называет мальчишка. Включаю свет и захожу к нему с видом победителя. Однако он и сейчас меня удивляет.
Недомерок сидит с ногами на постели, закутанный в шкуру. Он прикрывает рукой глаза и бормочет:
- Почему так долго?
- Что?
- Я хочу есть, - просто говорит мальчишка.
- А… Стой… Подожди… Так не пойдёт, давай сначала договоримся…
- Слушай, сейчас я хочу есть. СЕЙЧАС, понимаешь?
В совершенном ступоре гляжу на него, потом до меня постепенно доходит смысл сказанного.
- Поумнел немного?- злорадно спрашиваю я.
- Так и будешь стоять и издеваться или всё-таки накормишь меня? – с измученным видом спрашивает он.
И в самом деле. Бегу наверх, выгребаю всё из холодильника. Хм, а как нести-то? В старом посудном шкафу нахожу не менее старый поднос, сваливаю на него продукты. Ещё воду не забыть.
Ставлю поднос на лавку рядом с мальчишкой. Сначала он берёт кружку за край, наклоняет её так, что ему на ладонь льётся вода. Вытирает лицо мокрой ладонью, вздыхает с облегчением и принимается за еду.
Никогда не видел, чтобы человек ел с такой жадностью. Когда он принимается за вторую булку хлеба, я предупреждаю:
- Не ешь так много, после голодовки может живот скрутить.
- Беж тебя жнаю, - с набитым ртом отзывается недомерок, откусывает от булки громадный кусок и с сожалением откладывает её в сторону.
После ужина он становится повеселее.
- Ну, - начинает бодро, - у тебя есть какие-нибудь книги или учебники по алхимии?
- Есть, я принесу сейчас.
Хватаю поднос, бегу наверх. Там сваливаю остатки еды на обеденный стол, а на поднос кладу всю свою алхимическую литературу, все пятнадцать книг. Балансируя, как эквилибрист, приношу их малолетке.
- Ого, вот это библиотека! Давай, я посмотрю их.
Прижимаю книги к себе и мотаю головой.
- Смотри издалека.
- ?.. Не понял.
- На страницах изображены алхимические круги. Ты сможешь активизировать их простым наложением пальцев.
- Гос-с-споди! – шипит мальчишка. – Вот перестраховщик! Темор, надо больше доверять людям. – он ухмыляется собственной шутке, потом вздыхает и покорно склоняет золотистую голову. – Ладно, будешь держать передо мной и листать. Хотя стой, ты мне сначала обложку покажи, может, я знаю, что за книга.
- Так, эта не годится, эта тоже, вон та – полный отстой. Эту вообще следует запретить к переизданию, а существующие экземпляры изъять у населения и сжечь. Ух, ты, «Введение в алхимию»! Откуда у тебя такой раритет? Древнейшая книженция, её у тебя даже в музее не возьмут. А вот эту, в красной обложке, не выбрасывай, она тебе еще пригодится. У неё тонкие листы, и, если кончится туалетная бумага… Ой, эту вообще не трогай! Каждый, кто её коснётся, будет осквернён, настолько это глупая и никчёмная книжонка, порочащая сам дух алхимии.
Он забраковывает почти все книги, кроме двух, да те советует найти в более современном издании. Под его диктовку я составляю список необходимых для изучения алхимии вещей.
- Ну, всё, я пошёл. Тебе нужно что-нибудь?
- Можно мне стол? Не знаю, как ты, а я привык есть за столом. И ещё что-нибудь тёплое захвати, не то я сдохну от воспаления лёгких раньше, чем ты озолотишься.
- Хорошо, я постараюсь.
Я уже открываю дверь и переступаю порог, как он окликает меня:
- Постой.
Я оборачиваюсь. Коротышка сидит с ногами на постели, обхватив их рукой и уткнувшись лбом в колени. Лица его не видно.
Он долго молчит, и я уже начинаю злиться. Наконец он произносит глухим голосом:
- Я назвал тебя полоумным уродом… А на самом деле это я – полоумный урод. До сих пор не верится… Ведь ты же не сделал почти ничего, НИЧЕГО! А я попался на дешёвый спектакль и сам прибежал к тебе прямо в лапы. Хотя нет, спектакль был первоклассный. С ума сойти, ты всего лишь состроил удивлённое лицо и я, как по заказу, помчался тебя разыскивать. С доставкой на дом, называется…
- Если бы ты…- мой голос звучит хрипло, и я прокашливаюсь, прежде чем сказать снова. – Если бы тогда в гостинице ты не решил сам пойти ко мне, тогда я бы пришёл к тебе, чтобы заманить в свой дом. И ты не прав, я сделал очень много.
Мальчишка поднимает на меня круглые глаза. Потом снова утыкается носом в колени.
- Даже знать не хочу, как ты подслушал наш с Алом разговор. Спасибо, утешил… И ещё… Я многого не понимаю, и твои мотивы мне кажутся немного странными… У меня есть вопросы, и не думаю, что ты ответишь мне на них… Но всё же, пожалуйста, скажи мне: эта ловушка предназначалась лично для меня или я всего лишь попался под руку?
- Мне нужен был алхимик, который научил бы меня делать золото, - отвечаю я. – И для меня ты – именно этот алхимик. На твоём месте мог быть кто угодно.
- Ясно, - он продолжает сидеть в той же позе, а я выхожу из комнаты.

- Значит, так, запоминай: «одно во всём и всё в одном» - вот главный закон алхимии, да и всего миропорядка.
- Чего?
- Ясно. Забудь про это. Начнём с другого… Принцип, на котором базируется алхимия – это принцип равноценного обмена. Нельзя создать что-то из ничего. Что даешь, то и получаешь. Вот тебе пример: ты хочешь создать золото из двадцати грамм свинца. В результате ты получаешь те же двадцать грамм, но золота. Двадцать, понимаешь, и ни больше, ни меньше! Лишним граммам просто неоткуда взяться.
- А я слышал, что закон равноценного обмена можно обойти.
- Как, интересно? Даже я не знаю этот способ.
- Ну… С помощью философского камня, например.
- А, ты вот про что. Понимаешь, философский камень – это, предположительно, овеществлённая, материализованная энергия в очень сжатом виде. Поэтому ты можешь сделать из двадцати грамм свинца тридцать грамм золота, но недостаток материала ты восполняешь энергией камня, так что принцип равноценного обмена как бы сохраняется. Но это моё предположение. Никому из учёных он в руки не попадался, и свойства его нам точно не известны. Понятно с принципом равноценного обмена?
- Не очень. А зачем ты ищешь философский камень?
- Не твоё собачье дело. Хочу делать золото, много золота, понял? Что тебе не ясно с равноценным обменом?
- Это принцип действует на все виды веществ одинаково? А если я хочу превратить твёрдое вещество в газ или наоборот?
- О, господи, давай не будем задавать такие тупые вопросы, ладно?
- Чёрт, я хочу, чтобы ты меня научил, поэтому отвечай на ВСЕ мои вопросы!
Парень запрокидывает голову и начинает причитать:
- Ох, что за беда… Так я буду до старости здесь сидеть…
Минуты две сидим и смотрим друг на друга, набычившись. Я ещё не отошёл от его недавней выходки.
Утром спозаранку сразу помчался в библиотеку за книгами. Библиотекарша Марина взглянула на список и удивлённо приподняла тонкие бровки:
- Зачем вам эти книги, Темор?
- Чтобы читать, - терпеливо ответил я. – Есть они у вас?
- Надо посмотреть… Никто не спрашивал их раньше… Первая – очень редкая старинная книга, её может и не быть. Сейчас, подождите…
- Поглядите: Элизариус, Мелл, Хоггард и Энквист и есть, а Лазаруса и Паркинсона нет, но можно заказать в городе. Хотите? Ждать, правда, надо будет около месяца.
- Нет, тогда не надо. Спасибо вам, Марина. Я возьму эти. До свидания.
- Подождите, - тихим голосом попросила Марина. По её виду я сразу понял, что ей не терпится с кем-то обсудить интересную новость.– Вы знаете, что у нас в городе военные из Центра?
- В курсе уже.
- Это по поводу пропавшего мальчика-алхимика. Говорят, - Марина наклонилась поближе ко мне и зашептала возбуждённым тоном, - что вы последний, кто видел его, и военные даже подозревают вас. Хи-хи-хи, представляете?
Я наклонился к ней поближе и прошептал в ответ:
- И, вы знаете, небезосновательно.
Библиотекарша отпрянула от меня с испуганным видом; я ещё придвинулся и заговорщически сказал:
- Ведь он действительно у меня дома.
Несчастная женщина изменилась в лице, но я не отставал:
- Из него получился чудесный суп, а голову я оставил на холодец. Вы любите холодец, Марина?
Марина посмотрела на меня таким безумным взглядом, что мне стало жаль её.
- Марина, вы что, поверили? Я просто пошутил!
Держась левой рукой за сердце, женщина почти упала на стул и укоризненно посмотрела на меня.
- Молодой человек, разве так можно! Понимаю, вы могли обидеться на меня, но ведь я же ничего такого не сказала! Да, вы несколько малообщительный, даже нелюдимый, уж извините, но это никому не даёт право подозревать вас в гнусном преступлении! Я просто преподнесла вам это как забавную историю, а вы сразу – на дыбы!..
Оставив Марину возмущаться дальше в одиночку, я выскочил из библиотеки и почти бегом направился домой. Надеюсь, с ней не случится инфаркт. Сама виновата, вывела меня из себя.
У жителей этого грёбанного городка есть отличительная особенность, я бы даже сказал, мерзкая особенность: сплетничать для них- такая же естественная потребность, как дышать. Событий тут происходит мало, и все варятся в собственном соку. Поэтому приезд двух детишек из столицы, исчезновение одного из них, а потом ещё и связанный с этим приезд военных – для них как манна небесная. Появилась возможность чесать языки ещё года два, как минимум. Даже Марина, интеллигентная и очень уважаемая мною женщина, не убереглась от этой напасти. А я, который не желает принимать участие в общем веселье, ношу ярлык «нелюдимого».
Дома ждал ещё один сюрприз. Я спустился вниз, дал мальчишке поднос с завтраком и гордо показал ему мою добычу.
- Ммм… - недомерок удивлённо приподнял брови, одновременно жуя бутерброд. – Неплохо, конечно, но для начала принеси книги полегче. У тебя, кажется, были «Введение в алхимию» и «Эквивалентный обмен»?
Я не поверил своим ушам.
- Подожди, ты же сам говорил, что эти книги никуда не годятся?
- Я… передумал. Эти книги будут слишком сложны для тебя, вернее, ты слишком туп для этих книг. Понял, что принести?
Сжав кулаки, я пошёл наверх за книгами. Чёрт, попробуй их теперь найти в общей свалке!
И вот мы сидим со злыми лицами друг напротив друга. Вдруг малолетка улыбается и весело смотрит на меня. Ему словно какая мысль пришла в голову.
- Ладно, договорились, я отвечаю на все твои вопросы, какими бы идиотскими они не были. Давай сначала. Итак, равноценный обмен…
Мы занимаемся с ним до глубокой ночи. Он оказывается неплохим учителем и, как и обещал, разъясняет мне всё, чего я не понимаю.
Так проходит неделя. Ранним утром я просыпаюсь, бегу давать корм моей живности, потом спешу на кухню, чтобы сварганить что-нибудь на завтрак. Хватаю в охапку поднос и папку с книгами и тетрадью, спускаюсь вниз. Там, у двери в карцер, уже стоит большая доска наподобие школьной. Каким-то образом вношу всё это в помещение, мы завтракаем, и начинается обучение.
В полдень я выхожу на свет божий, готовлю обед и ужин в одном лице, затем с едой снова спускаюсь вниз. Обедаем и продолжаем заниматься.
Поздним вечером, а иногда и за полночь, я поднимаюсь наверх и, не раздеваясь, ложусь спать. Заснуть удаётся не сразу: стоит только опустить веки, и перед глазами вспыхивают алхимические круги и формулы.
Обучение начинает приносить свои плоды: уже через пять дней я могу «починить» разбитую вазу. Недомерок снисходительно хвалит меня.
День седьмой обучения и двенадцатый – пребывания Цельнометаллического алхимика в моём доме.
Я записываю в блокнот то, что он только что надиктовал мне. Мальчишка сидит на постели с ногами, закутанный в старое войлочное одеяло, пальцами он задумчиво перебирает звенья цепи.
- Это место ведь находится под землёй, верно? - неожиданно спрашивает он. - Здесь прохладно и не слышно никаких звуков снаружи.
- Да, это под моим домом.
Мальчишка внимательно смотрит на меня сквозь светлую чёлку.
- Что это за помещение? Только не говори мне, что оно было сделано специально…
- …Для того, чтобы держать здесь алхимика.
- Хорошо всё продумал, да? – коротышка оглядывает комнату. – Везде блестящая плиточка, ни нарисовать ничего, ни нацарапать... Долго же ты возился…
- Три года. Я три года делал потайное помещение под моим домом.
- Понятно. Послушай, Темор, - он опускает голову и снова начинает теребить цепь. – Мы не обсуждали это с тобой, как-то так получилось, - мальчишка кусает губы. – После того, как я научу тебя делать золото, ты ведь выпустишь меня, правда?
Я пожимаю плечами: что за глупый вопрос?
- Конечно, выпущу. Только я сначала уеду из города достаточно далеко, а там позвоню в полицию и сообщу, где ты находишься.
- Не жалко уезжать из родного города, где всю жизнь прожил? Так любишь золото?..
- Не жалко, - отрезаю я. – Терпеть не могу этот город. У меня с ним и его жителями – ничего общего. Хватит уже, рассказывай дальше про формулы.
Однако малолетка не сдаётся. Во время обеда он вкрадчиво спрашивает меня:
- Темор, почему же ты живёшь в этом городке, если он так тебе не нравится?
- А вот это уже не твоё собачье дело, Ешь, давай.
- Зачем грубить, я ведь просто спросил,- миролюбиво говорит он. – Тем более, я и сам могу предположить, зачем. Когда-то тебе пришла в голову мысль разбогатеть таким диким образом, как создавать золото с помощью алхимии. Ты придумал эту фигню с похищением, но решил, что легче будет провернуть свои делишки не в большом городе, а где-нибудь в сельской местности. Продал свой дом, купил здесь, устроил под домом карцер и стал ждать, как паук, когда кто-нибудь попадётся в твои сети. Я даже знаю, зачем ты работал сначала на вокзале, а потом в гостинице Флоренции – и не таращи глаза, она мне сама про это рассказала. Ты вылавливал там алхимиков, верно? У вас в городке их нет, насколько я знаю, и ты хотел сразу перехватить приезжих, если их каким-то ветром занесёт к вам. Угадал?
- А больше Фло ничего тебе не рассказала?- угрюмо спрашиваю я. – Нет, парень, насчёт вокзала и гостиницы ты не ошибся, а вот всё остальное- полный бред. Хочешь узнать, как я тут оказался? Ну, слушай.
Это всё из-за отца. Сколько себя помню, я жил с матерью. Она про него почти ничего не рассказывала, да мне это было и не нужно. У мамы было свое дело, и мы жили достаточно обеспеченно. В восемнадцать лет я поступил в университет. Учился не слишком хорошо, но меня хвалили. А через три года мама умерла… Дела в фирме пошли плохо. Я пытался что-то сделать, сам управлять, но моих знаний было недостаточно. Кроме того, меня просто не воспринимали всерьёз. Поставщики отказывались работать со мной, рабочие бунтовали. Фирма потихоньку разваливалась. Университет пришлось бросить. Я был в ужасе.
И тут появился ОН. Ко мне пришёл тип и назвался адвокатом моего покойного отца. Да, сказал он, я вынужден с прискорбием сообщить вам, что ваш батюшка отдал богу душу. Мне-то что с этого, ответил я. Тогда этот ублюдок с радостным видом сообщил мне, что он знает о моём бедственном положении и несёт радостную весть: мой отец, оказывается, был богатым человеком, и в городке N у него осталось шикарное имение. Других наследников, кроме меня, нет.
Я мог бы и не вступать в наследство, да и вообще послать его к чертовой матери, но этот гад так задурил мне мозги… В общем, я подписал все бумаги о вступлении в наследство и отправился посмотреть свои новые владения. А там меня ждал неприятный сюрприз: «имение» моего отца оказалось дряхлым разрушающимся домом. Ну и что с того, что он большой? А состояние… Да, он оставил после себя большую сумму… в качестве долгов. Тот адвокат был одним из кредиторов отца. Понимаешь, для чего он передо мной соловьём пел?
Я продал то, что осталось от фирмы, продал свою столичную квартиру, почти все вещи из неё: антикварную мебель, мамину коллекцию картин, её драгоценности… Этого оказалось впритык, чтобы расплатиться по всем долгам. После этого мне ничего не оставалось, как остаться жить в провинции, в папочкином доме. Мне некуда было больше идти…
- Ты не думал продать дом вместе с участком?- спрашивает мальчишка.
- А ты видел его, мой дом? Крыша течёт, полы гнилые… Нет таких сумасшедших, чтобы позарились на него. Пусть участок большой, но земля в грёбанном городишке стоит копейки. Вот так я здесь и застрял, веду ничтожную жизнь, общаюсь с этими провинциалами. И у меня есть только один шанс вырваться отсюда…
Пока я рассказываю, недомерок внимательно слушает меня, даже про еду забывает. Мне даже кажется, что в его глазах я вижу сочуствие. Я заканчиваю. Он сидит, потирая подбородок, и обдумывает услышанное. Затем произносит:
- Какой жалкий скулёж…
Он словно бьёт меня наотмашь по лицу. Я сижу и ловлю ртом воздух. Наконец выдавливаю из себя:
- Что?..
- Что слышал, - хладнокровно отвечает мальчишка. – Иди сюда, я утру твои слёзы и дам тебе носовой платочек. Ах, в каком я бедственном положении! Ах, как мне тяжело жить на свете! Вокруг полно калек, нищих и неизлечимо больных, а у тебя есть две ноги, две руки, здоровье и крыша над головой. Чего ты разнылся, как баба? Не вижу причины…
Я вскакиваю на ноги и кричу:
- Да как ты… Ты ни черта не понимаешь! Ты… ты не знаешь, каково это – потерять мать, деньги, положение в обществе, свою среду обитания, скатиться почти на самое дно…
- Куда уж мне, - с неожиданной злобой в голосе отвечает Эдвард и также поднимается на ноги.
- И вообще… - я так потрясён его реакцией на мою историю, что не сразу нахожу нужные слова. – Ты, малолетка, как ты со мной разговариваешь? Я тебе в отцы гожусь! Мамочка не учила тебя манерам?
Тут происходит нечто страшное. Мальчишка багровеет и начинает орать на меня диким голосом:
- Ты что сейчас сказал, папаша хренов? Да мой родич, хоть и сволочь, не стал бы меня сажать в этот угробищный подвал на цепь! И мать мою не трогай, понял? «Пожалей меня, Эдвард, я такой несчастный! Я держу тебя взаперти, но это всё потому, что меня много лет назад самого обидел злой дядька! И дом у меня разваливается, но я не стал чинить его, а рыл большую яму, чтобы в один прекрасный день посадить туда человека. И я весь из себя такой громадный лось, но на жизнь себе заработать не могу, такой вот я бедный!» Хочешь вежливого обращения, вонючка? Да пошёл ты вон! Может, мне ещё тебе всякий раз спасибо говорить за ту бурду, которой ты меня кормишь? Вон пошёл, я сказал!
Он наклоняется к столу и одним махом сгребает всё на пол. Посуда с грохотом падает со стола.
- Урок закончен, твою мать!

Сижу на кухне, пью валерьянку. Понемногу отхожу. Он псих, полный псих, это и слепому ясно. Боже, в голове до сих пор звенит от его криков. Маленький, наглый, отвратительный коротышка! Сказать мне такое…
…Где-то в недрах столовой, под грудой грязной посуды и заплесневевших скатертей, есть портрет отца в молодости. Я никогда не видел его вживую, и в первый раз вид этой картины поверг меня в шок. Я до ужаса, до отвращения похож на него. Может, так и должно быть: он умер, и я занял его место?..
Воспоминания детства: мы с мамой едем в конной повозке, а мальчишки-газетчики кричат по углам:
«Сенсация, сенсация! Государственный алхимик арестован за создание золота! Алхимик–фальшивомонетчик!»
«Мама, а почему его арестовали? Разве делать золото так плохо?»
«Да, сынок, в нашем государстве делать золото алхимическим путём запрещается».
«Вот глупости! Если бы я был алхимиком, то наделал бы много-много золота и всем раздал. Все люди были бы счастливыми и купили себе всё, что захотели!»
Мама лишь смеётся.

Много лет спустя, когда я уже почти смирился со своим положением, случайно увидел на вокзале одного человека. Он был очень хорошо одет, на пальцах перстни, и весть вид его излучал благополучие. «Это же личный алхимик самого …» - и люди вокруг меня называли имя богатейшего промышленника. Вот тогда-то я вспомнил свою детскую мечту. Это же совершенно очевидно, что все алхимики понемногу делают золото для себя. А государственные особенно, и правительство догадывается об этом, но смотрит сквозь пальцы. Все они создают для себя золото… Почему нет, если есть такая возможность? Если бы я мог, тоже бы так делал.
Я попытался научиться алхимии сам, накупил себе книг. Просидел за ними около двух недель, пока не понял, что сам ничего не смогу сделать.
И тогда у меня появился План. Я обдумывал его около года, делал чертежи, просчитывал все возможности, пока не остался доволен результатом. Тогда я приступил к его воплощению.
Сначала я изучил план дома, потом стал делать свои чертежи. Мне хотелось создать такую систему помещений, что не давала бы человеку возможности бежать оттуда. Начал копать по ночам, а землю из подвала аккуратно распределял по всему участку. Немного участились мои поездки в ближайший крупный город. Только если раньше я привозил оттуда удобрения или какие-то новые книги по животноводству, то теперь в моём рюкзаке лежал пакет цемента или керамическая плитка. В магазине стройматериалов сначала крутили пальцем у виска, когда раз в две недели я приезжал и покупал одни те же материалы в маленьких количествах, а потом смирились. Я просто не мог позволить, чтобы горожане догадались, что я делаю что-то в доме. Они сразу бы пристали с вопросами или, не дай бог, предложили бы свою помощь. Наконец всё было готово, осталось лишь найти подходящего человека. И здесь меня ждало разочарование: наш город больше не посещали алхимики. Я делал всё, что мог, даже устроился подрабатывать на вокзал, а потом и в гостиницу, чтобы сразу выловить их среди приезжих. Всё было тщетно. В общей сложности, с того момента, как я начал воплощать свой план в жизнь, прошло почти пять лет. И только когда я уже потерял всякую надежду, в городке появились эти братья…
… У него точно не всё в порядке с головой, это каждому ясно. «Хочешь вежливого обращения, вонючка?» Хотелось бы, вообще-то. Я в его возрасте относился к старшим более уважительно. «Вонючка»…

Лаура при виде меня удивлённо моргает ресницами.
- Ой, Темор, ты сегодня такой красивый!
Чего это она? Ах, да, я ведь побрился, привёл в порядок волосы и переоделся в чистое.
- Что ты будешь брать? Как обычно? Слушай, я могу тебе, как постоянному покупателю, делать скидку… - она смущённо хихикает.
Чувствую, что сам начинаю краснеть. Я всегда считал Лауру симпатичной женщиной, но сегодня она кажется мне особенно привлекательной. Почему я раньше никогда…
- Тем более, что в последнее время ты покупаешь больше продуктов, чем обычно, - заканчивает она. – Почему, интересно?
- Разве? – сухо спрашиваю я. Вся привлекательность Лауры куда-то испаряется.
- Ну да, вот, у меня всё записано!
Она показывает мне какую-то тетрадь, а мне хочется ударить её по голове.
- Конечно, я не скажу, что прямо намного больше, но…
- Я много работаю, Лаура, и мне нужно восполнять силы.
- Ты-то? Соседи говорят, сколько раз мимо тебя ходили, всё тебя нет во дворе. И огород забросил совсем.
Я её точно ударю.
- Лаура, работать можно и дома. Я, например, ремонт делаю.
-Да? – Лаура всплескивает руками. – Наконец-то, а то мы всё гадаем, как ты в таком доме жить можешь. Твоему дому не хватает женской руки…
Быстро хватаю продукты и выхожу из магазина. Вот змея! Такое ощущение, что весь город против меня. Сначала Лютер, потом Марина, теперь эта…
Вечером иду к мальчишке мириться. Захожу и ставлю на стол поднос с едой. Он уничтожающе смотрит на меня, потом тянется к бутерброду. Больше мы никогда не возвращаемся к этой теме.

Впереди – крутая лестница. Я пытаюсь спуститься как можно более аккуратно. Руки связаны за спиной, и если я свалюсь вниз, то добром это не кончится. Но вот нога шагает в пустоту, и я падаю… Вернее, мог бы упасть, если бы не рука, схватившая меня за плечо.
- Куда? Хочешь шею свернуть?- каркает мне в ухо грубый голос.
- Рано ещё, - со смехом говорит второй конвоир и поправляет ружьё на плече. – Подожди, ещё успеется.
Теперь иду, прижимаясь к стене. Господи, мне уже хочется, чтобы это скорее закончилось. Правильно говорят, что ожидание смерти подчас мучительнее самой смерти…

И продолжение www.diary.ru/~lachicalista/p64138920.htm.
И окончание: www.diary.ru/~lachicalista/p64173864.htm
Вроде послесловия www.diary.ru/~lachicalista/p64286505.htm